Сергей Жоголь - Роб Хантер – рождение легенды (сборник)
– Что такое? Где я?
Вдруг потолок над головой начал раздвигаться, и Юрка увидел дорогу из облаков, ведущую ввысь. Чей-то ласковый голос позвал его, и он полетел.
***Капитан Мирошкин был грузным мужчиной лет сорока пяти, прослужившим в дежурной части ГУВД уже добрую четверть века. Помахивая пачкой протоколов, он сидел, развалившись в кресле перед монитором, и перелистывал суточные сводки. Кондиционер сломался ещё на прошлой неделе, и надежды на долгожданную прохладу таяли с каждым днём. Напарник Мирошкина, Петя Яшин, конопатый детина с погонами старшего сержанта, расположившись позади за маленьким столиком, хрустел карамельками, прихлёбывая их горячим чаем. Он то и дело пыхтел и причмокивал.
– Как ты это пьёшь, да ещё в такую жару? – Мирошкин скривился.
– Так зелёный же, я когда в Средней Азии служил, так мы только чаем одним от жары и спасались, – просипел Петя, засовывая в рот очередную конфету.
– Тоже мне «азиат», я бы вот сейчас кваску холодненького испил, а не это пойло из веников.
– Тогда уж лучше пивка.
– Какое тебе пивко на службе, – Мирошкин с напускным видом нахмурил брови.
– Ну, я это так просто, «гипотетически».
В комнатку без стука вошёл старший лейтенант Егоров. Молодой дознаватель на фоне двух крепышей из «дежурки» выглядел тщедушным и мелким.
– Что там у нас за сутки?
Старлей взял со стола пачку с документами.
– Да так, ничего особенного. Женщина «заяву» написала, мол, муж пропал. Поди, «квасит» где-нибудь, а нам ищи, – Мирошкин поднялся. – У старушки сумку дёрнули, а в ней двести рублей и «мобила» допотопная.
– Сейчас все бабки с «сотиками», – встрял в беседу Петя. – Угощайся.
Егоров покачал головой, отказавшись от предложенной Яшиным конфеты.
– Это всё?
Старлей, прихватив бумаги, собрался уходить, но Мирошкин остановил его.
– Да нет, ещё ДТП с пострадавшим. Внедорожник на «красный» не остановился, пешехода шибанул и смотал. На, сам погляди, парень молодой, говорят в коме. Петь, подай!
Яшин подошёл к шкафу, отыскал «дело» и протянул дознавателю.
– Спит сном богатырским, горюшка не ведая, – хихикнул Петя.
Егоров посмотрел на старшего сержанта неодобрительно и, буквально, выхватил из его рук папку. Он долго листал бумаги.
– Парню-то в этот день восемнадцать стукнуло. Водителя хоть нашли?
– Хотели уж «План-Перехват» объявлять, так он, гад, сам себя наказал, два квартала проехал и в столб, – пояснил Мирошкин. – Правда, на самом ни царапины.
– Пьяный?
– А то.
– Везёт дуракам и пьяницам, – с умным видом продекламировал Петя.
– Ладно, пойду работать, – буркнул Егоров, сунул пачку с делами подмышку и вышел. – Не повезло парню, угодить под колёса, да ещё в собственный день рождения. Может ещё выкарабкается.
Эпилог
***Аюн стояла на берегу, сжимая в руках потрёпанный листок. Бутылку прибило к берегу, девушка вынула бумагу и развернула письмо.
«Пусть исполнятся мечты».
– Так вот что он написал, – точно молитву, она перечитала она написанное несколько раз. – Я доставлю письмо, ведь для этого я и существую.
Девушка посмотрела ввысь и крикнула:
– А с тобой мы ещё встретимся, в наших мыслях и наших мечтах!
Вдоль берега стелился туман, и вскоре он спрятал от взоров всю прибрежную полосу. Когда ветер рассеял густые испарения, девушки на берегу уже не было.
Тушёнка
Введение
Талый снег, грязный и рыхлый, чавкал под сапогами. Ноги скользили и разъезжались, и чтобы не упасть приходилось то и дело хвататься за ветки и кусты. Роман злился, что выбрал именно этот путь, но двигаться по открытым дорогам было небезопасно. Он выругался и посмотрел вниз: полы шинели намокли, стопы увязли в серой жиже. Потянув ногу, он едва не оставил сапог в грязи, огляделся и увидел поваленное дерево. Присев на упавший ствол, Ромка стянул сапоги, вылил скопившуюся воду и принялся выжимать портянки. Пальцы на ногах посинели, руки тряслись.
– Похоже, простудился?!
Парня знобило. Он посмотрел вверх. Вокруг плотными рядами возвышались деревья. Тучи заволоки небо, солнце исчезло, и теперь даже по звёздам нельзя было определить, в какую сторону идти. Сомнений не осталось – он заблудился. Роман наспех замотал портянки и натянул сапоги.
– Что теперь? Эх, если бы не эта чёртова коробка!
Ночь приближалась.
Дёма
1
Их привезли в часть уже под вечер. Створки ворот распахнулись и тут же захлопнулись, как только старый «ПАЗик», тарахтя, вполз на территорию полка. В тот день, кроме Романа, в часть прибыло ещё двенадцать человек. Когда новобранцы гурьбой вывалили на плац и выстроились, к ним приблизились двое: невысокий майор с усиками и чернявый верзила с нашивками старшего сержанта.
– Чёртова дюжина, – офицер осмотрел молодых солдат и остановил взгляд на Романе, замыкавшем строй. – Не повезло тебе, парень, ты тринадцатый.
– Плюс к тому рыжий, – добавил сержант и оскалился.
Новобранцы захихикали. Глаза Романа сверкнули, чернявый сразу ему не понравился.
– Заместитель командира по воспитательной работе майор Лещинский, – представился офицер. Он пропустил мимо ушей шутку старшего сержанта и начал вводный инструктаж. «Воспитательная беседа» длилась не меньше часа, по крайней мере, Роману так показалось. После долгой дороги хотелось завалиться в кровать, другие прибывшие тоже заметно подустали. Лишь рослому сержанту, похоже, всё было нипочём. Он стоял, откинувшись чуть назад и засунув большие пальцы за ремень. «Матёрый воин» жевал жвачку и разглядывал «молодёжь» с надменным видом победителя. Потом новобранцев повели в казарму, Лещинский растворился, и прибывшие остались наедине с чернявым сержантом.
2
Почему «замкомвзвода» Дёмин невзлюбил именно его, Ромка не знал. Может, тому не понравился взгляд, которым первогодок одарил бывалого «дедушку» при первой встрече, а может Дёма (таково было прозвище чернявого) просто решил сделать Романа «мальчиком для битья»?
Рыжий, он и по жизни – рыжий.
Конечно всем «духам» (так называли старослужащие молодых солдат) доставалось, но именно Ромке приходилось хуже всех. Самые трудные поручения и самая грязная работа доставались ему. Курс молодого бойца показался парню сущим адом: днем новобранцев гоняли по стадиону, заставляли окапываться на «тактическом поле», часами приходилось чеканить шаг на плацу. Но самым ужасным было то, что начиналось после «отбоя». По ночам Дёма и пара его приятелей, командиры отделений учебного взвода, поднимали «молодёжь» и припоминали все огрехи, допущенные за день. Ромке конечно же доставалось больше других, синяки и ссадины стали нормой.
До армии Ромка немного занимался спортом, но тут это не пригодилось. Где было лыжнику с первым юношеским устоять против трёх здоровяков-сержантов? Один только Дёма чего стоил. Рост под метр девяносто, гора мышц. Поговаривали, ещё на гражданке Ромкин мучитель имел коричневый пояс по дзюдо, а уже здесь, в армии, отличившись на первенстве округа по «рукопашке» заработал звание мастера спорта. Но самое страшное было не то, что его противник высок и силён. В детстве Ромке почти никогда не доводилось драться. Любых конфликтов он избегал, а если его пытались задеть, он, не стесняясь, жаловался родителям или учителям. Ребята во дворе и в школе это поняли и старались не задирать рыжеволосого ябеду. Тут же такие штуки не проходили. «Стукачество» в армейской среде презиралось.
Хуже «стукача» только «крыса» – тот, кто ворует у своих. Эти правила «духам» разъяснили в первый же день, поэтому Роман терпел. Терпел и молчал, до поры, до времени. Он «стрелял» сигареты для «дедушек», пришивал подворотнички, стирал обмундирование, одним словом унижался и молчал. Он ждал окончания КМБ6, надеясь, что после «учебки» его переведут в другую часть, и он наконец-то расстанется с ненавистным Дёмой. Заветный день приближался, Ромка ликовал, но злодейка-судьба распорядилась иначе. За сутки до окончания «учебки» он угодил в наряд по столовой…
3
– Ну что, Рыжик, последний день тут чалимся?
Дёма достал пачку и ловко закинул в рот сигарету. Ромка поспешно чиркнул дешёвенькой зажигалкой. Сержант развалился на скамейке:
– Ладно, не дрейфь. Меня самого всё тут уже достало. Вы завтра в войска, а я в свою часть. А там: до «дембеля»… Не-де-ля!
Откинувшись на спинку, Дёма потянулся.
«Какой-то он сегодня добренький?» – Ромка ждал подвоха.
– Короче, – сержант подался вперёд. – Порученье для тебя – важное. В «столовке» кое что заберёшь для меня, Ряха – «в теме».
– Кое-что, это что? – Роман глядел исподлобья.
– Это, салага, не твоё дело, – огрызнулся Дёма, но, тут же сменив гнев на милость, заявил. – Вечер сегодня прощальный, доставишь «харч» к праздничному столу – ночь твоя. Ну а попадёшься, до подъёма по «взлётке»7 с тряпкой летать будешь. И, смотри, если что, не вздумай сказать что я тебя послал.
